| |
 |
Они называли себя - муж на час!
Сяркер был, по местным понятиям, человеком очень образованным и даже начитанным. Сяркер был очень доволен нами - мы им. А так как бежавшие власти, после окончательного разгрома бухарских войск под Зарабулаком, увидав, что дела их не повернулись особенно к худшему, возвратились обратно, то по ходатайству Годдая-Агаллыка тоже получили свои прежние назначения, так что в порядке управления покоренным народом в сущности пока ничего не переменилось. Ну, Оливье, - обратился Даву к адъютанту, - приглядитесь получше к этому человеку и скажите мне, - вы, как никто, должны хорошо все помнить, - не этот ли именно господин был нами взят в плен под Смоленском? Хотя оно также примерзло, но не устояло под давлением его плеча. Они пытались вести борьбу с бытовыми проблемами, используя свой личный потенциал ремонтника, но их было очень мало - и справится с огромной площадью мегаполиса, они не просто не могли. Они не поверили бы, что она - тот самый жаворонок. Народ был избавлен ото всех воинских повинностей, чему, конечно, был очень рад, подати с него немного облегчились, самый сбор упорядочился, в духовную сторону жизни народной завоеватели и не думали вводить ничего нового: семья и все связанные с нею отношения остались в ведении духовных судей, каззы и мулл, по-прежнему, только смертная казнь была изъята из ведения этих судей и назначалась только за очень серьезные, чисто уголовные преступления, - русским военным судом, - одним словом, побежденные очень скоро поняли, что дело вовсе не так худо, как их пугали, и перестали, наконец, верить нелепым россказням фанатиков из духовных, говорящим, что белые рубахи пришли не по воле Господней, а от дьявола, дабы, ослепив правоверных временною ласкою и терпимостью, мало-помалу подготовить насильственный перевод их из лона истинной веры Магомета в свою поганую веру.
Полковника, - говорит, - того, что пушками заведует, адъютанта, доктора с его бабой, так что с тобою русских будет шестеро, а из своих четырех аксакалов (старшин), пятого самого каззы. Слушай, - говорит, - ты мне друг? Один из них стал даже большим моим приятелем; почему мы с ним особенно сошлись, трудно сказать - просто, должно быть, по душе пришлись друг другу. С помощью этих лингвистических познаний, Нина Леонтьевна могла свободно понимать все, что говорили ей туземцы, и быть, в свою очередь, для тех вполне понятною, одним словом, объясняться со всеми без переводчика. Мы уже видели, как она упала без чувств, стараясь улыбнуться при вопросах мужа и Сельмина. Мы его оставили в его должности, расширив только ее права и обязанности. А как же мне говорили, что один из ваших генералов у своего чиновника жену купил, да еще не за деньги, а за два чина и орден? Из Петербурга до первой станции ее сопровождал большой кортеж поклонников артистки, всю дорогу и на станции вино лилось рекой, многие кавалеры не стояли на ногах; когда же пришлось ехать дальше, компания подхватила Жорж на руки и снесла ее в сани при криках: Да здравствует великий талант, да здравствует красота. Он знал хорошо коран, и шариат в особенности, помнил наизусть множество стихов из персидской поэзии и любил их цитировать, готовился в духовные лица в первой молодости, но судьба устроила его иначе.
Встанут отец и мать: показывай, мол, нам колыванское производство, а что такое я им могу сказать, что я покажу? Ну, друг, - отвечаю. Удивленный этим вступлением, я поспешил заявить, что, разумеется, готов слушать, но не мог удержаться, чтобы не спросить, почему доктор Вевальд не разыскал меня в нашем кафе, затем, каким образом ему пришло в голову, что он может найти меня именно здесь, в Штадтпарке, и, наконец, почему именно на мою долю выпала честь выслушать его историю. Долго собирался сказать мне что-то Годдай-Агаллык, даже кругом посматривал, одни ли мы глаз на глаз, наконец, прорвался. Пробовали и так еще пугать, что, будто бы, русские непременно откроют все двери их гаремов и отберут всех жен молодых и красивых, а оставят им только старых, никуда уже не годных. А сколько у вас жен? Генерал Себастьяни задержал меня во время вчерашнего перемирия, говоря, чтобы я переночевал у него, что вашему величеству желательно видеть меня.
Он в массах жил,- а нам, отпадшим, был неведом, - Но мы нашли его! Но все эти детские усилия вовсе не понравились Сельмину. Но должности он был сборщик податей, значит, по-здешнему, сяркер, а звали его Годдай-Агаллык. Какой он страшный! - вскрикнула Нина Леонтьевна при первом представлении. На другой день рано утром приехал ко мне Годдай просить заехать к нему посмотреть, хорошо ли он все приготовил для приема гостей. Она настояла-таки на своем и добилась от Годдая, что тот пригласил нас всех на другой же день к себе и пообещал ей пустить ее в гарем, но одну, конечно, без мужа, где она может вполне убедиться в полной неосновательности слухов о гаремной жизни. Говоря о пышном доме Разумовского, нельзя пройти молчанием и другого такого же исторического дома, считавшегося по богатству и внутреннему украшению первым в Москве. Чего же ты смеешься? Это, - говорю, - потому так случилось, что жена чиновничья очень генерала полюбила и ушла к нему от мужа, - а, мол, чины и прочее - вроде как бы утешения для мужа были доставлены, чтобы не убивался очень…
|
|
